Российский император Николай Первый.

ЛСИ экстравертного подтипа с умеренно усиленными ЧС и ЧЛ. Создатель идеальной империи, в которой ничто не движется, не меняется и не происходит — не считая естественно возрастающего мздоимства чиновничества и беспредела помещиков над крестьянами.

Почему мы считаем его ЛСИ, а не СЛЭ либо ЛСЭ, как некоторые другие соционики? Потому что для СЛЭ он был слишком регулярно-рационален (был марширующим «человеком на шарнирах») и отнюдь не был по-маршальски сам от себя свободен и беспредельно агрессивен (ну, никак не Бонапарт, хотя и мнил себя сравнениями со СЛЭ Петром Великим). А для ЛСЭ в нем очевидно не хватало черной логики, умеющей пренебрегать мелочами и выделять в окружающем самое главное — император был изрядно мелочен, он даже постоянно педантично тонул в мелочах (именно это подчеркивали современники). Совершенно не было в нем и готовности к реформам, недостатком которой обычно не страдают ЛСЭ.

Заметим, что в каждом человеке, занявшем престол, возрастают проявления экстраверсии и особенно черной логики. Это физиологический закон, связанный с усилением продукции нейрогормона серотонина. Так происходит не только у людей, но и у обезьян, повысивших свой социальный статус. Поэтому, если мы желаем знать истинный тип Николая Первого, надо взглянуть на него глазами свидетелей его молодости, знавших его еще в те времена, когда он не стал российским властителем. «Молчаливый, меланхоличный и мелочный» - вот таким вспоминали его юность очевидцы, рассказы которых собрал в 1839 году путешествовавший по России Астольф де Кюстин. Потому мы и считаем Николая Первого не СЛЭ и не ЛСЭ, а базовым ЛСИ, пусть и с дополнительно накачанными последующей государственной ответственностью престола черной логикой, черной сенсорикой, осанкой «грудь колесом» и его неутомимой энергичностью (проявлявшейся главным образом в почти еженедельных переездах из Москвы в Петербург и обратно, чтобы всё контролировать лично, а также в любимой и тоже лично им руководимой тренировке масс солдат на шагистику).

Император ненавидел проявления любого внешнего разнообразия — и на виду, и в чужих мыслях (болевая ЧИ). Однажды он вывел на столичные улицы полк солдат, повелев сдирать с магазинов подряд все разномастные рекламные вывески, до которых можно дотянуться. Вместо этого Николай собственноручно составил и личной подписью утвердил проекты типовых вывесок, обязательных к употреблению. На проекте типовой вывески для мелочной лавочки осталась циферка «1» (номер варианта проекта, собственноручно написанный государем). Никто не посмел удалить или игнорировать эту циферку, и эта странная «единичка» перед текстом попала на вывески всех мелочных лавочек российских городов, сохранившись на них аж до конца 19-го века.

Подобно тому, как переодетый в конюха министр Аракчеев по ночам лично контролировал заборы и занавески в крестьянских избах своего имения Грузино, подобно тому, как постаревший Сталин велел в несколько раз сократить производство художественных фильмов в СССР, потому что уже не успевал сам их отсматривать, точно так же и император Николай Первый лично и мелочно контролировал внешний (увы, только внешний!) порядок и в Петербурге, и в Москве, и даже в Нижнем Новгороде. Ради этого он разрывался на части, лично цензурируя ведение всех проектов, и очень гордился при этом своей огромной работоспособностью. Вся созданная им казарменно-бюрократическая система управления страной была выстроена под этот личный контроль, под «ручное управление», и зижделась на консервативной, угодливой, лживой и эгоцентрично-вороватой бюрократии, занимавшейся очковтирательством в направлении «снизу вверх», и ни за что не отвечавшей в направлении «сверху вниз». Вершиной системы был культ личности самого Николая, который неутомимо строился и рос все эти годы, прикрывая почти истерическим его восхвалением и беспредельное самодурство начальников на местах, и подавление любой творческой инициативы в стране, и разнузданную коррупцию чиновников. Такова неизбежная природа доведенной до совершенства Александрийского столпа вертикали власти.

Как показала русско-турецкая война 1854 года, внешне блестевший своими надраенными медными пуговицами, фейерверками и парадами николаевский «порядок» оказался исключительно гнилым внутри — стоило англо-французской коалиции слегка ткнуть одним пальцем в Крыму в подбрюшье России, и у существующей системы управления немедленно начался аппендицит. Кстати, даже то, что в 1854 году Россия оказалась, по милости Николая, в полной внешнеполитической изоляции, тоже было прямым следствием проводимого им политического курса. Тот, кто жаждет чувствовать себя в постоянном окружении врагов, старательно убеждая в их наличии и себя, и свой народ, рано или поздно сложившуюся коалицию таких реальных внешних врагов и получает.

Copyleft 2012 В.Л.Таланов

Возврат к оглавлению основных разделов: http://sociotoday.narod2.ru/index1.html