Бенито Муссолини. СЛЭ.

Как и другой СЛЭ, Черчилль, Бенито был не лишен журналистско-публицистического дара, однако начинал карьеру как уличный хулиган, драчун и анархист-социалист из социальных «низов»; затем уже вошел в историю как неутомимый и даже возвышенный романтик империализма и милитаризма, мечтал переделать эмоциональных итальянцев в «нацию воинов и борцов». В отличие от СЛЭ-Ленина, который в своей революции опирался как на первую, так и на вторую психологическую квадру, Муссолини с самого начала, как и позднее Гитлер, опирался в политическом плане только на вторую квадру, на «бету» - именно ей, в Италии обиженной, не получившей по результатам дележа после первой мировой войны свой кусок пирога в виде территориальных приобретений и стабильного существования для демобилизованных офицеров, он адресовал все свои воинственные призывы. Между Лениным и Муссолини были и важные сходства — оба были в материальном плане скорее бескорыстны, оба цинично и сознательно использовали инструмент введения всеобщего равного избирательного права для укрепления социальной и политической базы своего тоталитаризма. Умный, привелигированный избиратель больше склоняется к либерализму, он принимает решения разумом, ему претит опасная диктатура. Но необразованная аморфная толпа, мало чем интересующаяся, кроме своих сиюминутных потребностей, имеет архаичную животную психику, она внушаема и впадает в экстаз от криков и властной жестокости вождя. Введение всеобщего равного избирательного права обеспечило Муссолини вполне легальную и «демократическую» победу фашизма и, в дальнейшем, закрепило его политические позиции на долгие годы, пока, благодаря иностранной военной интервенции и возникшей в стране разрухе, его наконец не подвесили в Милане за ноги. Муссолини был, в общем, творческой личностью. Стараясь поддерживать инновации, он даже увеличил в разы зарплату для университетских профессоров — но, несмотря на это, ученые вслед за Энрико Ферми все равно бежали из страны. Тем не менее фашизм Муссолини стал хоть и не светочем науки, но по крайней мере кладезем политтехнологических идей для последующих диктаторских режимов в самых разных странах. Например, идея провластного «народного фронта», в который в 40-50-е годы в странах «народной демократии» из-под палки вступали целыми предприятиями и трудовыми коллективами, а также близкая к ней идея «общенародного блока партийных и беспартийных» по сей день заимствуются, по большому счету, у создателей итальянского фашизма.

Разберем маркерные черты Муссолини, как представителя тип СЛЭ, подробней. В первую очередь биографические детали указывают на его несомненно программную ЧС на «холодном» белологическом фоне, что у юношей типа СЛЭ часто проявляется в склонности провоцировать жестокое насилие, личной склонности к дракам, упрямой неуступчивости, склонности «опускать» партнеров и соперников до униженно-рабского состояния, а также в повышенной сексуальности без признаков какого-либо романтизма в отношениях. Очень подробное биографическое исследование Дениса Мэка Смита (см. его книгу «Муссолини») рассказывает нам о Муссолини следующее. В детстве это был мальчик, не умевший плакать и редко смеявшийся, неразговорчивый и предпочитавший уединение и чтение книг играм с ровесниками (напомним, что теми же нелюдимыми чертами отличался в детстве и В.Ленин). Впоследствии рассказывали множество историй, в которых молодой Муссолини проявлял свой скверный, упрямый характер и свойственную ему склонность к жестокости. Рассказывали, как он ощипывал живых цыплят и ослеплял пойманных птиц. Вспоминали, как прихожане в церкви вскрикивали от его щипков. Во главе ватаги агрессивных подростков он запугивал других детей, заставляя присоединяться к его эскападам. Утверждали, что он всегда начинал драку первым. Бенито хорошо знал, что такое вендетта, и жестоко мстил за малейшее оскорбление, а кроме того, «искал ссор ради них самих, испытывая потребность в главенстве; если он выигрывал пари, то требовал больше, чем полагалось по условиям договора, нарочно провоцируя конфликт, если же проигрывал — предпочитал не платить, тоже провоцируя возмущение и желанную ему драку, где вопрос решился бы насилием». В последующие годы он удовлетворенно улыбался, когда в кругу своих соратников вспоминал, что его школьные товарищи все еще носят шрамы от нанесенных им ран. Нетерпимый к дисциплине, часто, и, как он считал, несправедливо подвергавшийся наказанию, этот мальчик с огненным темпераментом был способен дойти до неистовства. После того как однажды за ужином он набросился с ножом и ранил одного из учеников, школьные власти решили, что с них довольно. Бенито исключили, но и в новой школе у него скоро начались те же проблемы, что и в прежней. Скандалы и хулиганские выходки снова привели к драке, после чего его вновь попросили покинуть учебное заведение. Этот инцидент все же был как-то улажен, но вскоре после него последовали два других: в одном случае Бенито грубо надерзил преподавателю, в другом — ранил ножом ученика. В результате он был выслан на десять дней домой.

Муссолини не был сдержанным и в своих любовных похождениях вплоть до последнего периода своей жизни. Он гордился ролью Дон Жуана и, начиная с 17 лет, когда стал по воскресеньям посещать публичные дома Форли, за ним потянулся длинный список случайных связей. Он привык употреблять слово «невеста» по отношению к целому ряду девушек, с которыми встречался, часто одновременно с двумя. Вот как он описывал в своей автобиографии одну такую «победу»: «Я схватил ее на лестнице, затолкал в угол за дверью и овладел ею. Поднявшись, униженная и вся в слезах, она оскорбила меня, сказав, что я отнял у нее честь, во что невозможно было поверить. И я спрашиваю у вас, какую честь она имела в виду?». Впоследствии Муссолини признавался, что никогда не имел друзей среди мужчин. Действительно, нежелание или неспособность заводить друзей он считал неотъемлемой и даже исключительной чертой своего характера. Но у него всегда были шестерки-последователи, любовницы или девушки-подружки, связь с которыми иногда продолжалась очень долго.

К тому времени, когда он покинул Форлимпополи, у него была репутация домоседа, лишь иногда, после наступления темноты, выходившего на прогулки; он был известен сверстникам как отшельник и мизантроп. Вообще, по своей природе Муссолини был необщителен, редко улыбался или смеялся шутке и ни разу в жизни не выказал чувства юмора, разве что в очень грубой и гипертрофированной форме. Он большинству людей при близком общении казался эгоистичным, неуклюжим и ошеломляюще грубым (болевая БЭ). Также, разговаривая с людьми, он никогда не смотрел им в глаза (признак, рассматриваемый в психиатрии как часть аутистического синдрома, ядром которого считается полное отсутствие способности воспринимать эмоции другого человека). Ученики в школе, где он одно время работал, считали его тираном и дали ему прозвище «псих»; его обвиняли в лицемерии, преступных наклонностях и даже признаках паранойи.

В то же время, к 1901 году о Муссолини уже ходили слухи как о богемном интеллектуале. Он писал стихи и, пусть безуспешно, пытался их публиковать. Знал наизусть длинные отрывки из Данте и с жадностью поглощал романы и политические трактаты. Попробовал поступить на должность секретаря деревенского совета Предаппио, но его не взяли как атеиста. Кроме того, его поведение и внешний вид отличались распущенностью и манерами, чуждыми условностям. Наконец, в 1902 году, в возрасте 18 лет, он стал помощником учителя. Его тяга к алкогольным напиткам и картам все-таки не нравилась родителям некоторых учеников, тем более им не нравилась его любовная связь с женщиной, муж которой в это время находился на военной службе, вдали от дома, - отвратительные сцены ревности и безрассудство скоро стали достоянием гласности. Муссолини потом с самодовольством описывал, как «приучал ее к своей исключительной и тиранической любви: она слепо мне повиновалась и позволяла располагать собой, как мне заблагорассудится». Надо думать, дама была ИЭИ. Чтобы запугать тех, кто вздумал бы его порицать, Муссолини стал носить при себе металлический кастет и однажды ударил ножом одну из своих подружек: инстинктивное физическое насилие было его методом добиваться желаемого. В июне 1902 года его работа в качестве помощника учителя закончилась, и Муссолини уехал в Швейцарию. Почему он туда уехал, не совсем ясно — Муссолини впоследствии часто лгал, стараясь драматизировать начало своей жизни. По его собственному утверждению, им двигала нужда в деньгах. Вряд ли, однако, он мог ожидать, что много заработает в Швейцарии. Вернее, он просто сбежал от родителей, от воинской службы, от старых любовных связей и долгов, а особенно от хвоста скандальных историй. Солгав родителям, что уже договорился насчет работы в Швейцарии (для иррационалов-чеесников ложь чаще всего не проблема), он вынудил мать послать ему денег на билет: это стоило ей месячной зарплаты. Муссолини отбыл, даже не заехав домой попрощаться. Уже будучи на границе, он узнал об аресте отца, но эта новость не изменила его эгоцентрическое решение. Отца держали в тюрьме «за политику» полгода, и в течение этого времени мать одна вела хозяйство и посылала сыну ежемесячные переводы, чтобы он в Швейцарии совсем не умер с голоду. И хотя Муссолини всегда утверждал, что испытывал к матери чувство глубокой любви, вряд ли он уделял ей хоть малейшее внимание. В Швейцарии он почти сразу же бросил свою первую работу, рабочего на строительстве шоколадной фабрики, и скоро стало ясно, что он не любит физический труд, да и удержаться на должности у него не хватает ни силы воли, ни желания. Рассказывали, как он затем попрошайничал и добывал пищу с помощью угроз, чередуя это безделье с временными приработками.

Инстинктивно его все время влекло к политике. Спустя месяц после приезда в Лозанну Муссолини написал статью в социалистическую газету, вскоре после этого стал секретарем профсоюза строителей. Обретаясь в основном среди неграмотных итальянских эмигрантов, он сумел воспользоваться своим даром публичного оратора; у него был талант скорее к обличению и призывам к действию, нежели к теоретическим рассуждениям, и он находил в окружающей его среде массу объектов для обличений, где он мог бы проявить свою ЧС вкупе с БЛ, подсказывавшей логические ходы для возбуждения агрессивных настроений. Часто, когда он оказывался без работы и жил «по-цыгански», ему помогали некоторые товарищи-социалисты, которых он потом, уже в бытность «дуче», жестоко преследовал (например, лидера социалистов Серрати, отдавшего тогда в Швейцарии под залог все имущество, чтобы вызволить Муссолини из тюрьмы, и даже разрешавшего ему высыпаться днем в своей постели, пока сам Серрати был на работе). К 1903 году Муссолини стал называть себя «авторитарным коммунистом». Он демонстрировал отвращение к реформистскому социализму, к демократическим и парламентским методам борьбы. Вместо этого он проповедовал революцию с экспроприацией правящего класса. Согласно его тогдашним декларациям, Парламент должен быть упразднен, классовая борьба должна заменить сотрудничество классов, частная собственность полностью исчезнет. Революционеры должны быть готовы к террору и массовому насилию, чтобы поднять народ на социалистическую революцию... Что никогда не изменяло Муссолини, как в эти времена, так и в позднейшие, когда он формально распрощался с социалистическим прошлым, так это пренебрежение к закону. Он никогда не верил в правовые методы борьбы, высмеивал их и советовал всем другим никогда не прибегать за помощью к суду буржуазного общества, а лучше всегда собственными руками воздавать за всё: око за око, зуб за зуб. Также одним из постоянных убеждений Муссолини было насилие как политическое оружие.

Несомненно, что ЧС была его программной функцией, а сам он был иррационалом-анархистом, склонным решать любую проблему путем насилия и угрозы, но и его ЧЭ была усиленной функцией. Вообще, он был позёр. Некоторые из неистовых речей Муссолини были полны аффектации, свойственной человеку, стремящемуся к самораскрытию, тем не менее настоящий Муссолини всю свою жизнь прятался за удобными позами — по сути, что он говорил, не имело для него никакого значения — он вообще мало придавал значения идеям (ролевая функция), и потому легко менял свои мнения и позиции, без зазрения совести забывая о прежних декларациях.

Муссолини, став фашистским вождем, впоследствии прославился как ярый империалист и милитарист. Так, в двадцатые годы именно на него легла ответственность за чудовищную жестокость против ливийского народа. Но еще в 1911 году он, будучи социалистическим оратором, безоговорочно осуждал развязывание ливийской войны как преступление против человечества и как международный бандитизм. Он говорил, что тысяча миллионов лир была потрачена на абсолютно несбыточные надежды превратить Северную Африку в прибежище для итальянских эмигрантов. Вместо того, чтобы умножать богатства собственной родины, националисты-де разоряют ее. И в 1912 году Муссолини не уставал подчеркивать, что ни один настоящий социалист не может быть патриотом, потому что «мы не итальянские, а европейские социалисты». Патриотизм обязательно де переходит в милитаризм и несет бедствия и порабощение простым людям как в своем отечестве, так и за рубежом. Пролетариат должен понять, что, сражаясь в Африке, Италия повышает вероятность большой европейской войны. Чтобы отвести подобную катастрофу, нет другой альтернативы (внимание, главный, программный вывод!), кроме мятежа и быстрого силового ниспровержения главного поджигателя войны — буржуазии. Страсть к насилию сопровождала Муссолини всю его жизнь, но идеи, которые должны были подводить публику к нужным ему выводам, у него легко и часто менялись. Уже через несколько лет он был трибуном мировой итальянской колониальной империи. Как известно, в начале 1920-х годов Муссолини, эксплуатируя послевоенный кризис и недовольство демобилизованных солдат, не получивших от войны ничего, стал бессменным премьер-министром от фашистской партии. В эту партию, оседлавшую традиционную бетанскую тему «народного единства», тянулись с точки зрения психологических притяжений не только СЛЭ, жаждавшие вслед за Муссолини территориальных захватов и превращения итальянцев в нацию «воинов и борцов», но и ЛСИ, желавшие установления в стране жесткого справедливого силового порядка и уничтожения, с опорой на партию и на полицию, противного разлагающего народ разномыслия. СЛЭ диктовали моду на черный цвет партийных рубашек, ЛСИ внедряли партийную скромность в одежде, всеобщий надзор и обязательность униформы, увлеченно придумывали правонарушения, за которые дополнительно можно было ввести в государстве уголовные наказания. Бетанским этикам импонировали и сами по себе экспансивные выступления Муссолини, и то, как много он всем в будущем обещал. Но будь его аудиторией только бетанцы, никогда бы Муссолини не добился в политике того, чего он добился. Нет, это все-таки широкая масса простого неграмотного народа из всех квадр социона, очарованная его самоуверенностью и наглой грубостью, возвела его на политический трон и далее в течение 20 лет поддерживала его тираническую власть над куда более порядочными, дальновидными и ответственными людьми, пока Италия под его водительством не рухнула, наконец, в военную разруху и нищету. Всю свою жизнь Муссолини делал политическую ставку на представителей самых низших классов, причем на наименее образованную и наиболее вульгарную их часть, в свою очередь не стесняясь разжигать в них зависть и любые животные инстинкты и предрассудки, которые могли бы дать ему временный тактический политический выигрыш против конкурентов. Впервые эту беспроигрышную линию, следуя опыту другого известного революционера-бетанца, Максимилиана Робеспьера, он опробовал, став главным редактором социалистической газеты «Аванти!». Муссолини тогда безжалостно избавился от некоторых старых, наиболее известных ее корреспондентов. Тем, кто остался, он заявил, что будет авторитарным командиром без всякой там чепухи о демократии. Делая ставку на широкий круг наиболее грубых читателей из низших классов, поощряя и раздувая подстрекательскими публикациями их зависть, злобу и агрессию, он в конце концов действительно смог увеличить тираж своей газеты более чем вдвое. С этого опыта, собственно, началось создание им собственного политического течения — фашизма, скоро отколовшегося от социалистов.

Отсутствие какой бы то ни было морали в поступках Муссолини (болевая БЭ) легко проиллюстрировать на примере его многочисленных любовных связей. Он был влюблен в Иду Дальсер, которую преследовал ревностью, с которой сходился и расходился в течение нескольких лет. У них был незаконнорожденный ребенок, и Муссолини признавал его своим, но в 1915 году бросил обоих. В более поздние годы, чтобы избежать скандала, он насильственно упрятал Иду в психушку, где в 1937 году она и скончалась. Еще одной его приятельницей, которая, по словам Муссолини, «безумно меня любила», была Маргерита Сарфатти, богатая миланка, художественный критик его газеты «Аванти». Синьора Сарфатти впоследствии перешла вместе с ним от социализма к фашизму и не только написала первую «официальную» биографию Муссолини, но и стала редактором основанного им журнала «Иерархия». Их связь длилась долго, пока Муссолини не потерял голову из-за молоденькой девушки Клары Петаччи. В конце концов Маргерита пала жертвой антиеврейских законов, введенных Муссолини, чтобы угодить Гитлеру (сам-то Муссолини антисемитом не был).

В заключение отметим, что, несмотря на все многочисленные выше перечисленные эксцессы (которые, впрочем, тщательно скрывались от публики), Муссолини был вплоть до 1942 года все же горячо любим основной массой народа. Подобный энтузиазм в отношении экстравертных вождей, подпитываемый их публичностью, их постоянными туманными обещаниями, энергичностью и самоуверенной удачливостью, нередок со стороны народных масс в отношении диктаторов социотипов СЛЭ и ЭИЭ, но такой чести в истории редко удостаиваются авторитарные правители типа ЛСИ. При всей своей тоталитарности, не был фашистский режим Муссолини и таким уж кровожадно-палаческим: случалось, что оппозиционеров и убивали, но гораздо чаще их в наказание лишь ссылали на отдаленные острова на один-два года. Муссолини не отличался чрезмерной мстительностью, и единожды побежденных порой великодушно миловал. Централизованная политическая тоталитарность итальянского режима отчасти смягчалась и его всеохватывающей коррумпированностью, которая в те годы вряд ли имела в других европейских странах иные аналоги, сколько-то схожие по уровню хвастливого вранья, взяток и разворовывания госбюджета.


июль 2013


Возврат к оглавлению основных разделов: http://sociotoday.narod2.ru/index1.html