Джузеппе Гарибальди как ИЛЭ


Джузеппе Гарибальди - ИЛЭ творческого, логического подтипа. Генерал революционной армии недолго существовавшей в 1848-49 г.г. «Римской республики», соратник Мадзини, в дальнейшем неистовый путешественник и экспортер революций в Южную Америку, на склоне же своих лет — снова полководец и вождь национально-освободительной борьбы итальянцев (на этот раз, при поддержке итальянских аристократов и прежнего лютого врага гарибальдийцев французского императора Наполеона III, уже закончившейся успешно).

Характерной чертой ИЛЭ является любовь к путешествиям и странствиям (об этом свидетельствует большая накопленная соционическая статистика). Из известных исторических персонажей-ИЛЭ этой любовью отличались, например, Екатерина Дашкова и Григорий Распутин, а также и большинство других представителей типа — кроме разве, глухого домоседа-учителя Циолковского, заменившего в себе эту программно-черноинтуитивную страсть мечтою о космических путешествиях. Гарибальди после поражения (в 1849 году) революционной Римской республики побывал и пожил в Никарагуа и Перу, в Китае и на Филиппинах, в Англии во Франции. Он был очень непритязателен в еде и одежде. К богатству не стремился, но в деньгах был всегда белологически расчетлив, и исключительно за счет непритязательного и экономного образа жизни сумел скопить кое-какие суммы, на которые купил потом половину острова в Средиземном море, где в перерывах между путешествиями и революциями жил в уединении и в диалоге с природой.

Как генерал, Гарибальди был по-белологически жёсток, был несгибаем и упрям в уже принятых им решениях, часто отдавал приказы о казни трусов и дезертиров, и никогда их не отменял — несмотря ни на чьи просьбы. При этом он неизменно служил своей идее, всегда настаивая на монопольном личном командовании (вообще, подчиняться он очень не любил), но при том никогда не рвался к личной последующей гражданской власти (этим разительно отличаясь, например, от большинства СЛЭ). Гарибальди не раз говорил друзьям: «Не стань я волею судьбы воином, я бы сделался землепашцем. Самый что ни на есть приятный и мирный труд». Эту альфийскую мечту о близости к природе он, как уже сказано, осуществил, построив себе на купленном перед самой освободительной войной половине маленького острова хижину и проводя время в охоте, рыбной ловле и выпасе коз.

До конца дней Гарибальди оставался убежденным республиканцем. Главной слабостью Гарибальди была его доверчивость и совершенная непроницательность по отношению к окружавшим его людям — наиболее частая беда именно ИЛЭ, у которого, по сравнению со СЛЭ, белоэтическая слабость еще более усугублена ввиду позитивистского прекраснодушия и интуитивной рассеянности. Когда Гарибальди увлекался людьми, а такое с ним случалось очень часто, он неизменно приписывал им собственный возвышенный образ мыслей и собственные достоинства. Не было у него и административного таланта. Друзья про Гарибальди говорили, что «ему хитрости бог не дал». Замечательный полководец, умевший и воодушевлять сторонников, и предпринимать неожиданные для противника маневры, в политике он был наивным романтиком. Был он и человеком безукоризненного честного слова, чем тоже вовсю пользовались эксплуатировавшие его популярность царедворцы. Клятвенно пообещав пьемонтскому королю объединить Италию под савойским знаменем, Гарибальди именно в русле этой цели неизменно и поступал, хотя король многократно его обманывал, не выполнял собственные обязательства, а реальных возможностей самому непосредлственно стать во главе республики Южной Италии у республиканца Гарибальди в период военной кампании было множество. После победы, вручив королю Виктору Эммануилу власть над страной, Гарибальди от всех предложенных ему королем наград и почестей отказался (от ордена, от звания маршала, от имения для сына и от замка и корабля для себя). Вместо этого он вернулся в свое островное уединение, где продолжил вынашивать планы присоединения к Италии последней остававшейся вне ее пределов Римской папской области. Королевское правительство через шпионов продолжало тщательно отслеживать его деятельность, так как не без основания опасалось неуместных неожиданностей от этого необузданного и неистового в своих идеях человека. Римская область была присоединена к Италии позднее, уже без участия Гарибальди — когда разразилась франко-прусская война, и император Наполеон III, являвшийся прежде могущественным военным гарантом независимости папской области, был повержен.

Для типа ИЛЭ Гарибальди характерно и то, что СЭИ Александр Дюма, присоединившийся к гарибальдийцам в период военной кампании вместе со своим поваром, восточным шатром и любовницей-негритянкой, быстро стал его близким другом. Показательна и самая первая встреча этих двух людей. После боя Дюма, недавно прибывший в лагерь на Сицилии , отправился разыскивать Гарибальди. Нашел он его в саду сельской церквушки — генерал спал крепким сном, положив голову на седло. Рядом на камне стоял графин с водой и лежала недоеденная булка. «Вот и весь ужин героя! У меня слезы на глаза навернулись», - с умилением рассказывал потом сладкоежка Дюма, с этого момента почти влюбившийся в революционного героя.

Таким образом, со всех точек зрения знаменитый итальянский революционный генерал Гарибальди был вполне типичным логиком-экстравертом, черным интуитом и белым логиком, болевым белым этиком, представителем первой квадры и клуба сайентистов и, наконец, в итоге, вполне каноническим мужчиной-ИЛЭ.


Copyleft 2013 В.Л.Таланов


Возврат к оглавлению основных разделов: http://sociotoday.narod2.ru/index1.html